— Когда случилось землетрясение, и весь мой район, и вся моя школа обрушились… Я даже не знаю, как это можно описать. Это хуже, чем в фильмах, реально хуже, чем в фильмах. Да, я также извиняюсь за свой русский, потому что я единственная русская здесь, и поэтому у меня возникают иногда проблемы с русским языком. Я не думала о том, что нужно как-то контактировать с Вышкой… Но все мои зарубежные друзья (американцы и другие) получали письма от своих универов, и их университеты были в полной панике. Ну, то есть, они по полной программе занимались тем, чтобы их там отправить домой, или переместить в другой кампус. Но при этом от Вышки или из Москвы вообще никакой реакции не поступало. Не то чтобы
меня это беспокоило, но я думала: «Ну блин, а почему?». Лучший вуз страны, и прошло четыре дня, а ни одного письма мне не пришло.

— Нет.

Мне написали: «Вот, составьте финансовый план, какой билет [вам купить]» и так далее. Я отправила ссылку на билет, что вот, давайте так. И в итоге я ждала, что Вышка мне купит билет, и вообще никакого ответа не получала. Вообще никакого. И мои родители были уже такие: «Ну Насть, ну давай мы просто купим тебе билет». Ну, на самом деле моя мама по вечерам мне звонила в истерике и говорила: «Насть, давай возвращайся, потому что Вышка твои проблемы не решит. Ты понимаешь, что твои проблемы не решаются?».

Я спрашивала, что будет с моим ИУПом [индивидуальным учебным планом], что будет со мной, если я вернусь? И я не получала никакого конкретного ответа. «Как-нибудь решим». Ну и это такая тотальная неопределенность. И сейчас, когда поступили новости о том, что будут продолжаться занятия, что я получила от международного офиса? «Можете поскорее определиться?». Последние две недели я пыталась получить от вас какой-то ответ и вернуться назад в Россию, и что-то еще, но… это какая-то очень странная ситуация была. И очень обидная. Даже мои знакомые – мексиканцы, американцы, испанцы – все говорили: «Блин, Насть… Ощущение, что твоему универу вообще ***** (безразлично), что с тобой происходит». И у меня такое же было ощущение. И сейчас есть.

— Блин, про землетрясение…

Здание моего университета сейчас в руинах, и это не шутка. Когда все произошло, у меня было занятие по литературе, и я была на четвертом этаже в классе. Просто внезапно все начало трясти… как бы комната начала как лютый маятник шататься… я даже не знаю, как это можно описать. Просто представь, что ты трясешь что-нибудь сильно, и вот так же трясется комната.

Не, ну самое смешное – это, конечно, наш профессор, который сказал: «Probably, we have to stop our class». Мы все попáдали, окна вылетали, лампы рушились… Я вспомнила, поскольку это было уже второе землетрясение (первое я проспала), что мой папа говорил мне: «Насть, если у тебя такое еще раз случится, сразу залезай», ну и я полезла под стол, и слава богу. Потому что мы были на последнем этаже, и там потолок реально крошился, и лампы падали. Мы выбежали из класса, и мы были на четвертом этаже и видели, что ближайшая лестница перед нами рухнула. Она типа просто рухнула. А когда все затихло, мы побежали к другой, и я чувствовала себя как ******* (сумасшедшая), потому что мы бежали по этой лестнице, и я думала о том, что она сейчас рухнет. Я не знаю, как это можно описать. И все было в этой белой пыли. И реально я не сознавала, насколько все плохо, я просто бежала, так же, как перед этим бежала под парты. А когда я выбежала наружу и увидела здание снаружи, увидела все эти дыры и остальное, я поняла, насколько все было ***** (плохо).

Когда я выбежала, я поняла, что не знаю никого вокруг, и все рыдали, даже мальчики, даже преподаватели, потому что это было реально очень ********* (ужасно), я… я не знаю, как это можно описать. Когда я проспала свое первое землетрясение здесь, я подумала, что я проспала опыт. Да, но я еще раз повторюсь, что землетрясение это не такая типичная вещь, это реально… как мне все говорят… это не то, что происходит каждый год. Это то, что происходит раз в тридцать-сорок лет.

Потом мне написал знакомый: «Пожалуйста, приходи сюда», а он в кампусе, и я побежала туда. Сразу после этого вообще вырубило всякую связь, то есть вообще не было никакой связи. И мы стояли с моим знакомым испанцем, и просто такие: «***** (чёрт), что происходит?». И после этого еще была утечка газа большая, это тоже конкретный такой ***** (ужас). И мы пошли… Все в панике. Вообще непонятно, что делать. Все в руинах, и особенно другая часть, там такие медпункты в универе образуются… И окровавленные кричащие люди, и все такое…

Мы простояли часа полтора, собирали воду… И после этого он говорит «Ладно, давай пойдем ко мне домой», ну а он ближе, чем я живет… жил… живет… Ну и мы пошли к нему домой, и нас останавливает женщина и говорит: «Вы знаете, там рухнула начальная школа…», а я с пацанами, там парней семь таких под метр восемьдесят/метр девяносто, ну и женщина говорит: «Можете помочь?». Короче, мы пошли туда, и это такой, конечно, ад… Потому что это были реально кромешные руины начальной школы… и самое ужасное, что мы слышали детей, которые кричали… И мы никак не могли помочь. Единственное, что мы делали – собирали воду по району, из магазинов и так далее. Это было реально очень ********* (невыносимо).

— Я не могу сказать, что это прямо аморально, потому что Вышка сказала, что «Ну вот, мы готовы Вам помочь финансово с билетом», но в итоге ничего. Нет, ну для драмы можно сказать, что пять человек погибло, еще трое или четверо в коме сейчас. Это не такое большое число, но… пять человек погибло. Только в универе. В Мексике больше.

— Нет, сейчас я уже хочу остаться, меня просто бесит, что Вышке наплевать. И они устраивают мексиканскую вечеринку, СПС.