Университет
Этика без студентов
Почему этический кодекс студентов Вышки принимают без участия самих студентов?
Авторы: Никита Мишаков, Дарья Курихина
Опубликовано: 11.04.2018
В Вышке собираются принимать этический кодекс студента. Возможно, вы слышите об этом впервые, но в повестке студенческого совета от 3.04 есть соответствующий пункт. В трансляции, которую вёл студсовет, про кодекс написана пара твитов о том, что за него собираются голосовать. Ни решения студсовета, ни самого кодекса, ни какой-либо ещё информации на странице в социальных сетях или на сайте студсовета обнаружить не удалось. На следующий день на страницах различных студенческих медиа появились черновая версия кодекса и информация, что к нему были предложены небольшие поправки.
Этический кодекс не является нормативным документом, на данный момент не предусмотрено никаких формальных санкций за его несоблюдение. Впрочем, нет никаких гарантий, что ситуация останется такой в дальнейшем. Но даже без формальных санкций создание кодекса — это попытка сформировать некий моральный образ студента, определить студенчество и то, каким оно должно быть.
Мы предприняли попытку понять, как стало возможно, что на всех этапах разработки и принятия этого кодекса ни у кого не возникло идеи устроить полноценное обсуждение этого кодекса со всеми студентами, а также отметили некоторые особенности содержания кодекса.
Этический кодекс не является нормативным документом, на данный момент не предусмотрено никаких формальных санкций за его несоблюдение. Впрочем, нет никаких гарантий, что ситуация останется такой в дальнейшем. Но даже без формальных санкций создание кодекса — это попытка сформировать некий моральный образ студента, определить студенчество и то, каким оно должно быть.
Мы предприняли попытку понять, как стало возможно, что на всех этапах разработки и принятия этого кодекса ни у кого не возникло идеи устроить полноценное обсуждение этого кодекса со всеми студентами, а также отметили некоторые особенности содержания кодекса.
Мнение авторов колонок может не совпадать с мнением редакции
История кодекса
Первое, что бросается в глаза в связи с проектом этического кодекса, — отсутствие какой-либо мотивации или обоснования принятия именно такого, а не иного текста — того, что в законодательном процессе может быть названо «пояснительной запиской». Чтобы лучше понять содержание кодекса и идеи, которые за ним стоят, мы обратились к его создателям. У кодекса есть авторы — это группа студентов с Факультета мировой экономики и мировой политики. Участники этого проекта по-разному видят, что послужило поводом к созданию этого проекта: кто-то называет возникающие на факультете этические дилеммы, кто-то говорит об опыте иностранных студентов, которые учатся на факультете. Так или иначе, возникла некая инициативная группа, которая и стала заниматься разработкой кодекса.
В скором времени проект стал официальным и у него появился куратор от администрации — Екатерина Талалакина, сотрудник кафедры иностранных языков. Нам удалось с ней связаться, и она подробно рассказала о том, что происходило с проектом.
Участники инициативной группы собрали похожие кодексы из различных англоязычных университетов и проанализировали их. На основании этих данных был составлен этический кодекс. Помимо этого, к обсуждению привлекались различные преподаватели, а проект кодекса обсуждался с проректором. По словам Талалакиной, было даже проведено исследование о связи между наличием этического кодекса и количеством конфликтов между студентами.
Вопрос вовлечения студентов в этот проект интересовал нас в первую очередь. Со слов Екатерины Талалакиной предполагается, что в кодекс будет возможно внести правки, однако при этом механизмов для введения подобных правок в самом кодексе не присутствует. Екатерина не отрицает, что механизмы вовлечения могут быть разными, но предпочитает один: представительство студентов должно осуществляться студсоветами, именно они должны вовлекать студентов в обсуждение кодекса.
Первое, что бросается в глаза в связи с проектом этического кодекса, — отсутствие какой-либо мотивации или обоснования принятия именно такого, а не иного текста — того, что в законодательном процессе может быть названо «пояснительной запиской». Чтобы лучше понять содержание кодекса и идеи, которые за ним стоят, мы обратились к его создателям. У кодекса есть авторы — это группа студентов с Факультета мировой экономики и мировой политики. Участники этого проекта по-разному видят, что послужило поводом к созданию этого проекта: кто-то называет возникающие на факультете этические дилеммы, кто-то говорит об опыте иностранных студентов, которые учатся на факультете. Так или иначе, возникла некая инициативная группа, которая и стала заниматься разработкой кодекса.
В скором времени проект стал официальным и у него появился куратор от администрации — Екатерина Талалакина, сотрудник кафедры иностранных языков. Нам удалось с ней связаться, и она подробно рассказала о том, что происходило с проектом.
Участники инициативной группы собрали похожие кодексы из различных англоязычных университетов и проанализировали их. На основании этих данных был составлен этический кодекс. Помимо этого, к обсуждению привлекались различные преподаватели, а проект кодекса обсуждался с проректором. По словам Талалакиной, было даже проведено исследование о связи между наличием этического кодекса и количеством конфликтов между студентами.
Вопрос вовлечения студентов в этот проект интересовал нас в первую очередь. Со слов Екатерины Талалакиной предполагается, что в кодекс будет возможно внести правки, однако при этом механизмов для введения подобных правок в самом кодексе не присутствует. Екатерина не отрицает, что механизмы вовлечения могут быть разными, но предпочитает один: представительство студентов должно осуществляться студсоветами, именно они должны вовлекать студентов в обсуждение кодекса.
Мы не общественная организация какого-то домового хозяйства, где все привлекаются и все могут просто высказываться.
«На данный момент не нужно вообще такую цель (вовлекать всех студентов — прим. ред.) ставить, нужно всем студентам на обсуждение уже представить хотя бы какой-то промежуточный вариант, на который уже согласятся члены студсовета. Нужно, чтобы сами члены студсоветов сказали: „Да, вот на этот вариант мы соглашаемся, и теперь мы можем отправлять его в массы“. Нельзя первый драфт давать сразу всем, его нужно сначала провести через несколько стадий и только потом выносить на всеобщее обсуждение. (…) Проблема заключается в том, что, чтобы человеку что-то предлагать, нужно провести исследование. Возможно, если привлечь массы прямо сейчас, то некоторые студенты могут не понять, что, прежде чем что-то предлагать, нужно посмотреть, а что уже есть, что в мире подобное делается. Надо это предлагать не из головы. Мы не общественная организация какого-то домового хозяйства, где все привлекаются и все могут просто высказываться. Мы в исследовательском университете. Если предложения от студентов будут поступать исследовательские, в духе: „Именно эту идею я хотел бы предложить, потому что я исследовал, что там устроено таким образом“ — тогда это имеет место быть. Но понимаете, все массовые обсуждения, они могут перефокусировать само исследование на какие-то эмоциональные моменты, кейсы, которые могут быть неактуальны всему студенческому сообществу. У кого-то был какой-то кейс, и он хочет заострить на нём внимание — это является логической ошибкой».
<…> если целиком это всё открыть, то могут быть просто логические ошибки, нападки на личности, призыв к эмоциям, призыв к традициям, личный опыт и так далее.
Среди прочего мы спросили Екатерину Талалакину о том, должен ли кодекс приниматься напрямую студентами — например, через процедуру голосования, — однако и здесь предпочтение отдаётся работам студсоветов: «Ведь зачем нужны вообще студсоветы, если люди им не доверяют и не готовы наделять их властью. Я в целом за голосование, но тогда давайте сразу отфильтруем все логические ошибки оттуда, а их очень много, и не все о них знают, сразу надо отфильтровать все нападки на личности, всю грязь, которая присутствует в соцсетях. Если мы сможем это отфильтровать, если будет кто-то, кто сможет это отфильтровать, то прекрасно. Моё опасение в том, что если целиком это всё открыть, то могут быть просто логические ошибки, нападки на личности, призыв к эмоциям, призыв к традициям, личный опыт и так далее. Там очень много подводных камней. Если это никого не смущает, то можно, просто не хочется, чтобы хорошее дело превратилось в хаотичное мероприятие».
Мы получим набор предвзятых мнений, которые не заключают в себе никакого рационального зерна.
Мы постарались выяснить, какие именно риски видит Екатерина Талалалкина в связи с широким участием студентов в проекте: «Я не живу в соцсетях, но представляю, что там происходит. Когда ведётся обсуждение каких-то предметов, там такой порядок негатива, что просто страшно, а рациональных зёрен очень мало. Я боюсь, что люди перейдут на эмоции, конкретные кейсы, что у нас плохо, что хорошо — вот этого сейчас не нужно делать (…) видя обсуждения в соцсетях, я сомневаюсь, что какое-то рациональное обсуждение мы получим. (…) Каждый придет со своей предвзятостью, не каждый прошел курс о том, как это преодолеть. Мы получим набор предвзятых мнений, которые не заключают в себе никакого рационального зерна. Кто-то должен потратить время на отфильтровку всей этой предвзятости и оставить рациональность».
Это важный момент. Такая позиция предполагает, что есть некоторая нейтральная метапозиция, с которой можно выносить суждения об этике. Разумеется, эта позиция относится к сфере научного дискурса, а остальные способы говорения дискредитируются и отвергаются как нерациональные, эмоциональные, предвзятые. Это довольно удобная, но рискованная позиция, потому что слишком легко становится отвергать любые альтернативные точки зрения. К тому же, совершенно непонятно, почему наука лучше знает, как решать этические вопросы. Критика такого «универсализирующего и гегемонизирующего» дискурса о политическом сосредоточена, в частности, на дискриминации различных форм «выражения самости» в угоду рациональности и консенсусу.
Но если создатели проекта боятся отдавать его на поругание массам, то, может, студсовет исправит это? В техническом комментарии к проекту предполагается обсуждение с локальными студсоветами. Екатерина Талалалкина рассказала, что кодекс действительно был разослан по локальным студсоветам. Некоторые студсоветы его вообще проигнорировали, некоторые присылали какие-то комментарии. Этим участие локальных студсоветов ограничилось. После кодекс рассматривал большой студсовет и принял с незначительными поправками. Текущий председатель студсовета — Александр Дзюба — рассказал, что принятие кодекса планируется уже на следующем заседании студсовета. Вопрос, который снова интересовал нас больше всего: как студенты смогут повлиять на кодекс? Александр сказал, что будут «онлайновые публичные обсуждения». Как будут проходить эти обсуждения, кто будет приглашен к участию, кто будет принимать решение о том, что именно включить в кодекс, и как этот процесс будет урегулирован — все эти вопросы остаются непроясненными.
Но если создатели проекта боятся отдавать его на поругание массам, то, может, студсовет исправит это? В техническом комментарии к проекту предполагается обсуждение с локальными студсоветами. Екатерина Талалалкина рассказала, что кодекс действительно был разослан по локальным студсоветам. Некоторые студсоветы его вообще проигнорировали, некоторые присылали какие-то комментарии. Этим участие локальных студсоветов ограничилось. После кодекс рассматривал большой студсовет и принял с незначительными поправками. Текущий председатель студсовета — Александр Дзюба — рассказал, что принятие кодекса планируется уже на следующем заседании студсовета. Вопрос, который снова интересовал нас больше всего: как студенты смогут повлиять на кодекс? Александр сказал, что будут «онлайновые публичные обсуждения». Как будут проходить эти обсуждения, кто будет приглашен к участию, кто будет принимать решение о том, что именно включить в кодекс, и как этот процесс будет урегулирован — все эти вопросы остаются непроясненными.
Давайте подытожим. Основную работу над проектом проводила группа ребят с МЭиМП. Поддержку им оказывали преподаватели и администрация, которая в лице проректора одобрила этот проект. Проект будет приниматься голосованием студсовета. На всех этапах разработки кодекса никому не пришло в голову устроить полноценное обсуждение со всеми студентами, привлечь их к написанию кодекса, к внесению собственных идей в него, а единственный механизм возможного участия — это возможность написать частное письмо с предложением, которая, впрочем, нигде даже не анонсировалась, и о ней нам стало известно в ходе личного общения. Кодекс, хотя он и позиционируется как приглашение к обсуждению, никакого реального обсуждения не предполагает даже формально.
Содержание Кодекса
Такой процесс создания кодекса без обсуждения в широком студенческом и в целом — академическом сообществе неизбежно привел к проблемам в его содержании.
Некоторые формулировки являются слишком размытыми даже для такого формата декларации ценностей: такие понятия, как «позитивное отношение», «распространение негатива» (2.4) и некоторые другие, в частности, в статьях 2.5 («наши слова и поступки не должны мешать обучению других студентов»), 2.10 («Студенты должны с опасением и осторожностью относиться к появлению агрессивных, радикально настроенных групп») кажутся чрезвычайно каучуковыми и оставляют слишком большое пространство для трактовок, так как не предполагают конкретных критериев, остается возможность для злоупотребления. Некоторые статьи (например, 4.5 «Свобода выражения — право каждого студента, которое не должно противоречить правам других студентов и законам Российской Федерации») просто дублируют другие акты: зачем декларировать конституционную свободу самовыражения? Но оставим подобные огрехи юридической техники на совести авторов — наличие императивных, а не декларативных норм куда важнее; и очень интересными представляются статьи, затрагивающие права преподавателей. Несмотря на существование раздела 7 («ожидания от ППС»), в Кодексе есть прямое требование к преподавателям: общая норма статьи 4.2, закрепляющая право студентов «самостоятельно выбирать способ получения материалов». Из этого права, по мнению одного из авторов статьи, следует обязанность преподавателя предоставлять студенту разные источники, по мнению другого — не следует. Что ж, можно сделать только один вывод: о неполноценности юридической техники кодекса вуза, в котором, кстати, находится один из лучших юридических факультетов страны.
Где-то текст элементарно не отредактирован (например, 1.5 «Мы всегда приветствуем конструктивную критику в уважительной форме всегда приветствуется вне зависимости от того, кому она адресована»), где-то есть небольшие несоответствия версий на разных языках (например, 2.7), что уже кажется несколько комичным с учетом того, что текст курировал департамент иностранных языков.
Если вчитаться в текст проекта, то можно заметить, что несмотря на то, что в целом кодекс представляет собой декларацию ценностей, в нем присутствуют конкретные запреты и ограничения (см. нормы-запреты в статьях 2.8 «Запрещается использовать труд других студентов в корыстных целях», 2.9 «Студентам категорически запрещается совершать киберпреступления»). Кроме того, есть две частные претензии: в пункте 3.1 («Любые проявления мошенничества категорически запрещены: плагиат, фабрикация результатов исследований, списывание, подкуп, саботаж и др.») непонятна формулировка — вероятно, под саботажем имеется в виду профанация науки; с пунктом 4.4 («Студенты, выражающие свое мнение в СМИ, не должны указывать на связь с университетом или каким-либо образом пытаться формулировать позицию университета» и, кстати, стоит хештег #freedom) можно просто не согласиться. Значит ли это, будто студент не может пожаловаться на университет? Или сослаться в интервью на то, что, например, является магистром ВШЭ.
Короче говоря, в ситуации с Кодексом проблемой видится не только отсутствие его публичного обсуждения, но и отсутствие серьезного юридического анализа самого текста.
Такой процесс создания кодекса без обсуждения в широком студенческом и в целом — академическом сообществе неизбежно привел к проблемам в его содержании.
Некоторые формулировки являются слишком размытыми даже для такого формата декларации ценностей: такие понятия, как «позитивное отношение», «распространение негатива» (2.4) и некоторые другие, в частности, в статьях 2.5 («наши слова и поступки не должны мешать обучению других студентов»), 2.10 («Студенты должны с опасением и осторожностью относиться к появлению агрессивных, радикально настроенных групп») кажутся чрезвычайно каучуковыми и оставляют слишком большое пространство для трактовок, так как не предполагают конкретных критериев, остается возможность для злоупотребления. Некоторые статьи (например, 4.5 «Свобода выражения — право каждого студента, которое не должно противоречить правам других студентов и законам Российской Федерации») просто дублируют другие акты: зачем декларировать конституционную свободу самовыражения? Но оставим подобные огрехи юридической техники на совести авторов — наличие императивных, а не декларативных норм куда важнее; и очень интересными представляются статьи, затрагивающие права преподавателей. Несмотря на существование раздела 7 («ожидания от ППС»), в Кодексе есть прямое требование к преподавателям: общая норма статьи 4.2, закрепляющая право студентов «самостоятельно выбирать способ получения материалов». Из этого права, по мнению одного из авторов статьи, следует обязанность преподавателя предоставлять студенту разные источники, по мнению другого — не следует. Что ж, можно сделать только один вывод: о неполноценности юридической техники кодекса вуза, в котором, кстати, находится один из лучших юридических факультетов страны.
Где-то текст элементарно не отредактирован (например, 1.5 «Мы всегда приветствуем конструктивную критику в уважительной форме всегда приветствуется вне зависимости от того, кому она адресована»), где-то есть небольшие несоответствия версий на разных языках (например, 2.7), что уже кажется несколько комичным с учетом того, что текст курировал департамент иностранных языков.
Если вчитаться в текст проекта, то можно заметить, что несмотря на то, что в целом кодекс представляет собой декларацию ценностей, в нем присутствуют конкретные запреты и ограничения (см. нормы-запреты в статьях 2.8 «Запрещается использовать труд других студентов в корыстных целях», 2.9 «Студентам категорически запрещается совершать киберпреступления»). Кроме того, есть две частные претензии: в пункте 3.1 («Любые проявления мошенничества категорически запрещены: плагиат, фабрикация результатов исследований, списывание, подкуп, саботаж и др.») непонятна формулировка — вероятно, под саботажем имеется в виду профанация науки; с пунктом 4.4 («Студенты, выражающие свое мнение в СМИ, не должны указывать на связь с университетом или каким-либо образом пытаться формулировать позицию университета» и, кстати, стоит хештег #freedom) можно просто не согласиться. Значит ли это, будто студент не может пожаловаться на университет? Или сослаться в интервью на то, что, например, является магистром ВШЭ.
Короче говоря, в ситуации с Кодексом проблемой видится не только отсутствие его публичного обсуждения, но и отсутствие серьезного юридического анализа самого текста.
Демократия как совместный труд
В чем заключается проблема с процедурой принятия этического кодекса студентов? Ведь итоговое решение принимает студсовет, который является выборным органом студентов и должен представлять их интересы.
Проблема носит двоякий характер. Во-первых, текущий студсовет с большим трудом справляется с работой по представлению студентов, он испытывает кризис репрезентации. Сможете ли вы назвать хотя бы половину членов студсовета? Знаете ли вы, какая была явка на выборах туда? Какие решения принимал студсовет в последнее время? Большинство студентов не смогло бы ответить на эти вопросы. Проблема представительности студсовета и доверия к нему налицо. И мы не говорим здесь о том, хорошие или плохие решения принимает студсовет, мы говорим лишь о том, что он не обладает легитимностью действовать от лица всех студентов. Работа по возвращению доверия и репрезентативности — это огромный труд, которым ещё только предстоит заняться.
Но дело не только в этом. Проблема не решается простым улучшением репрезентативности студсовета. Демократическое самоуправление основано на постоянном вовлечении членов сообщества в решение проблем этого сообщества. Отчуждение возможностей самоуправления — частая проблема репрезентативных демократий. И мы отлично наблюдаем её в этом кейсе с этическим кодексом как на уровне практики, так и на уровне риторики. Кодекс создавался экспертами, которые определяли, что будет лучше для студентов. Такая практика оправдывалась в том числе тем, что «массы» нельзя допускать к этому серьезному делу, что из-за логических ошибок и эмоциональной предвзятости они могут «испортить» кодекс.
Я напомню, что мы говорим о документе, который определяет образ студента. Таким образом, если студенты не могут принимать участие в его создании, то это означает, что они не могут участвовать в своем собственном самоопределении. Власть определять моральный образ студенчества находится не у самих студентов, а у «экспертов».
Подобная практика распространена в демократиях. Сначала некоторые решения отчуждаются от народа как «слишком сложные», а затем, лишив народ реальной практики управления собой, его же потом обвиняют в аполитичности и неспособности решать политические вопросы. Это порочный круг, оправдывающий власть экспертов, где народ становится лишь помехой в реализации различных проектов. Мы считаем, что подобная риторика, несправедливая сама по себе, совершенно абсурдна в сообществе Вышки, где студенты демонстрируют постоянную готовность вступать в решение сложных этических вопросов. Только за последнее время было два больших кейса — конкурс красоты Мисс НИУ ВШЭ и отказ от публикации интервью Пескова, — где обсуждение этических вопросов было инициировано именно студентами.
Иными словами — студенчество имеет внутреннюю потребность в обсуждении различных актуальных этических проблем и имеет опыт их обсуждения. Но всё это до сих пор не послужило поводом к открытому обсуждению этического кодекса. Сам по себе такой подход является проблематичным, даже если бы содержание кодекса не вызывало так много вопросов.
Другая проблема заключается в том, что у нас до сих пор не сложилась культура самоуправления. На всех этапах этого проекта ни один из участников не действовал против студентов. Все они исходили из представлений о благе студентов, но так и не решились спросить самих студентов о том, что они об этом думают. Принятие этического кодекса — это перформатив, который не может работать, если студенты сами не участвуют в нём. Перформативы работают, когда они посредством активной практики встраиваются в идентичность и меняют её. Это значит, что кодекс навсегда останется чем-то внешним по отношению к студентам.
Но глобальная проблема в том, что подобное патерналистское отношение — страх перед «массами», представление, что они могут всё испортить — отравляет университетскую среду и всегда будет преградой на пути к подлинному студенческому самоуправлению.
В чем заключается проблема с процедурой принятия этического кодекса студентов? Ведь итоговое решение принимает студсовет, который является выборным органом студентов и должен представлять их интересы.
Проблема носит двоякий характер. Во-первых, текущий студсовет с большим трудом справляется с работой по представлению студентов, он испытывает кризис репрезентации. Сможете ли вы назвать хотя бы половину членов студсовета? Знаете ли вы, какая была явка на выборах туда? Какие решения принимал студсовет в последнее время? Большинство студентов не смогло бы ответить на эти вопросы. Проблема представительности студсовета и доверия к нему налицо. И мы не говорим здесь о том, хорошие или плохие решения принимает студсовет, мы говорим лишь о том, что он не обладает легитимностью действовать от лица всех студентов. Работа по возвращению доверия и репрезентативности — это огромный труд, которым ещё только предстоит заняться.
Но дело не только в этом. Проблема не решается простым улучшением репрезентативности студсовета. Демократическое самоуправление основано на постоянном вовлечении членов сообщества в решение проблем этого сообщества. Отчуждение возможностей самоуправления — частая проблема репрезентативных демократий. И мы отлично наблюдаем её в этом кейсе с этическим кодексом как на уровне практики, так и на уровне риторики. Кодекс создавался экспертами, которые определяли, что будет лучше для студентов. Такая практика оправдывалась в том числе тем, что «массы» нельзя допускать к этому серьезному делу, что из-за логических ошибок и эмоциональной предвзятости они могут «испортить» кодекс.
Я напомню, что мы говорим о документе, который определяет образ студента. Таким образом, если студенты не могут принимать участие в его создании, то это означает, что они не могут участвовать в своем собственном самоопределении. Власть определять моральный образ студенчества находится не у самих студентов, а у «экспертов».
Подобная практика распространена в демократиях. Сначала некоторые решения отчуждаются от народа как «слишком сложные», а затем, лишив народ реальной практики управления собой, его же потом обвиняют в аполитичности и неспособности решать политические вопросы. Это порочный круг, оправдывающий власть экспертов, где народ становится лишь помехой в реализации различных проектов. Мы считаем, что подобная риторика, несправедливая сама по себе, совершенно абсурдна в сообществе Вышки, где студенты демонстрируют постоянную готовность вступать в решение сложных этических вопросов. Только за последнее время было два больших кейса — конкурс красоты Мисс НИУ ВШЭ и отказ от публикации интервью Пескова, — где обсуждение этических вопросов было инициировано именно студентами.
Иными словами — студенчество имеет внутреннюю потребность в обсуждении различных актуальных этических проблем и имеет опыт их обсуждения. Но всё это до сих пор не послужило поводом к открытому обсуждению этического кодекса. Сам по себе такой подход является проблематичным, даже если бы содержание кодекса не вызывало так много вопросов.
Другая проблема заключается в том, что у нас до сих пор не сложилась культура самоуправления. На всех этапах этого проекта ни один из участников не действовал против студентов. Все они исходили из представлений о благе студентов, но так и не решились спросить самих студентов о том, что они об этом думают. Принятие этического кодекса — это перформатив, который не может работать, если студенты сами не участвуют в нём. Перформативы работают, когда они посредством активной практики встраиваются в идентичность и меняют её. Это значит, что кодекс навсегда останется чем-то внешним по отношению к студентам.
Но глобальная проблема в том, что подобное патерналистское отношение — страх перед «массами», представление, что они могут всё испортить — отравляет университетскую среду и всегда будет преградой на пути к подлинному студенческому самоуправлению.